Грязные горшки древней Европы и переход к земледелию

В конце октября 201 года в журнале «Proceedings of the National Academy of Sciences» появилась статья [Oliver et al., 2011] западных учёных о том, что обнаруженные ими грязные горшки из керамики позволили им пересмотреть сценарий перехода к земледелию в Европе примерно 6000 лет назад. В статье сообщается, что в рамках исследования учёные проанализировали остатки керамики времени перехода к земледелию, найденные на территории современной Дании и северной Германии.

Из 220 образцов были исследованы 133, в которых сохранилось достаточное количество пищевых остатков. В некоторых образцах из прибрежных районов было обнаружено повышенное содержание изотопа углерод-13, характерного для морских организмов. Были обнаружены кислоты, которые преимущественно образуются при термической обработке морепродуктов. Были обнаружены следы мяса, а также молочных продуктов и растительных жиров.

По результатам исследований учёные сделали вывод о том, что переход к земледелию происходил не так резко, как считалось до сих пор, а постепенно, то есть, осёдлые «крестьяне» продолжали довольно сильно полагаться на рыболовство и охоту. При этом в указанной работе отмечается, что новое исследование поднимает неожиданный вопрос – каким образом появилась керамика?

Прокомментируем сказанное на основе того комплекса данных, который уже известен для территорий Северной Европы и Русской равнины.

В своих исследованиях я не раз касался вопроса становления цивилизации, в том числе и времени перехода от мезолита к неолиту, и в этой связи не раз поднимал вопрос происхождения земледелия. Напомню вкратце некоторые положения своих работ, опубликованных на эту тему. В каждой из приводимых работ есть обширный список литературы, желающие могут почерпнуть из этих списков точные данные о тех положениях, на которые я ссылаюсь в своих исследованиях.

Начнём с того, что катастрофически устаревшее и абсолютно ненаучное мнение о том, что русский народ является в Центральной России пришлым, давно уже вычеркнуто специалистами из системы знаний об этом регионе. В современных исследованиях Древнейшая Руси встаёт как самостоятельный очаг возникновения цивилизации, причём с полностью автохтонным, то есть своим, родным населением. И в данном контексте исследование вопроса Древнейшей Руси идёт не по пути навязшего в зубах библейского перечисления вятичей и муромы, а по пути исследования обширнейшего археологического и антропологического материала более чем с пятидесяти тысяч археологических памятников [АКР].

Проиллюстрирую сказанное. В своём докладе, сделанном в Институте археологии РАН на Международной конференции, посвящённой 80-летию академика РАН В.П. Алексеева (Четвёртые Алексеевские чтения) [Тюняев, 2010] я представил археологическому сообществу анализ статистики археологических памятников 12-ти областей Центральной России. Мои исследования базировались на многотомном специальном издании Института археологии РАН, выпущенном для служебного пользования в период с 1992 по 2005 годы [АКР].

По результатам моих исследований оказалось, в разные археологические эпохи в Центральной России проживало многочисленное население автохтонного характера [Клёсов, Тюняев, 2010]. Оно оставило после себя более 50 000 археологических памятников. В докладе была также отмечена особая миграционная и торговая активность населения, начиная с эпохи неолита. Генетические исследования показали, что в это же время состоялось расселение людей – носителей гаплогруппы R1a1 из Центральной России в западном, южном и восточных направлениях (до восточных границ Китая) [Клёсов, Тюняев, 2010a].

Основные выводы, сделанные мной в этом докладе, были следующие. Первое – судя по предоставленным данным и полученному анализу, Русская равнина была на протяжении всего рассматриваемого периода достаточно плотно заселена. Второе – до эпохи бронзы не наблюдается притока населения извне. Третье – прослеживается прямая археологическая преемственность культур и антропологическая наследственность населения Русской равнины. Четвёртое – обнаружена связь, что в доземледельческий период времени популяции тяготели к наиболее лесным местам, а в земледельческий – часть популяций ушла в районы с наиболее лучшими условиями для земледелия.

Пятое – наиболее плотно заселёнными регионами Русской равнины являлись территории Московской области, видимо, в силу географического расположения (в центре локуса), а также в наиболее удобном месте с точки зрения торговых отношений (в более позднее время), что говорит и о неслучайном характере выбора Москвы в качестве столицы. Шестое – полученные данные позволили выдвинуть гипотезу происхождения русского народа по данным археологии и антропологии, а также гипотезу зарождения искусства скульптуры, которые приведены в приложении.

На прошедшей неделе (24 – 29 октября) в Старой Руссе состоялся III (XIX) Всероссийский археологический конгресс, на котором был представлен мой очередной доклад «Археологические маркеры северных торговых путей Евразии времени неолита – бронзы» [Тюняев, 2011]. В нём я развил идею описания древних торговых путей, эпицентром которых служил Московский регион. Выводы, сформулированные мной в докладе, следующие. Первое – коренное население Русской равнины сформировано европеоидными носителями гаплогруппы R1a1, которые, распространяясь на восток и на юг, сформировали несколько последовательно действовавших торговых путей, самые ранние из которых, «серебряный» и «лазуритовый» пути, датированы 5 – 4-м тыс. до н.э.

Второе – продолжительные связи востока и запада, поддерживавшиеся последующими торговыми путями – «янтарным», «нефритовым», «северным шёлковым» и «дирхемным», – функционировали на протяжении четырёх тысяч лет и определяли экономические, демографические и цивилизационные параметры развития в этот период. И самый главный, пожалуй, третий вывод – столь долгое функционирование одного и того же маршрута торговли наводит на мысль о существовании в указанном районе древнего государства.

На конференции «Актуальные вопросы истории, этнографии и антропологии» в Новосибирске мной был сделан очередной доклад, в котором был проанализированы антропологические и генетические особенности коренного населения северной зоны Центральной России [Тюняев, 2011a]. В докладе я сделал следующие выводы. Первое – коренное население Центральных областей России с учётом самых северных территорий сформировалось, по крайней мере, с верхнего палеолита и генетически переходило во все последующие периоды. Оно имело европеоидный облик и являлось носителями генетического маркера, соответствующего европеоидной гаплогруппе I, составляющей около 20 процентов в современной популяции этого региона.

Второе – коренное население в условиях взаимодействия с окружающей средой сложило характерный – атлетический тип тела, а также сформировало диету, включающую все доступные пищевые ресурсы, но опираясь преимущественно на потребление мяса позвоночных животных. Специфика региона позволяла питаться без особых проблем. И, наконец, третье – монголоидный элемент не является коренным населением исследованного района. Он появился здесь, следую по торговым путям, сформированным европеоидам в неолите. Монголоидному типу соответствует гаплогруппа N, родиной которой является Северный Китай.

Последний вывод касается как раз тех, библейских народов финноугорского происхождения, которые, якобы, были на Руси автохтонами до русского народа. Не хочется подробно распространяться о том состоявшемся безобразии, когда религиозные выдумки вдруг были положены в основу истории целого, столь обширного региона. Мы должны простить эту христианскую «шалость», которой православные пришельцы поселили на Руси финноугорских выходцев с Китая – у них, попов, не было иного научного инструмента, кроме просвирки.

В настоящее время весь комплекс данных о составе населения Древнейшей Руси говорит в пользу автохтонности именно русского населения (I, R1a1) и, напротив, о пришлом характере тех самых финноугров (N). Причём последние пришли на наши территории уже в нашу эру – по тем самым, названным мной выше, древним торговым путям.

Теперь, после изложения платформы для анализа поступающих новых археологических данных, можем перейти собственно к такому анализу данных о выше обозначенных находках Дании и Северной Германии. Исследователи датировали свои «грязные горшки» временем 4000 лет до н.э. То, что неолитическое население, оставившее после себя эти горшки, состояло из выходцев с Русской равнины, споров не вызывает – ибо, во-первых, и Дания, и Северная Германия начали заселяться только с позднего мезолита, когда окончательно стали свободными ото льда; во-вторых, это подтверждается материалами генетических исследований (например, см. [Клёсов, Тюняев, 2010a]).

О хозяйственных достижениях «германского» населения «грязных горшков» можем судить, исходя их данных о хозяйственных достижениях населения Русской равнины. А это, прежде всего, было развитое во всех отношениях общество. В своём докладе «Некоторые корреляции исторической памяти этнических русских с данными археологии», сделанном мной в Институте этнологии и антропологии РАН [Тюняев, 2010a], опираясь на археологические данные и их анализ в работах исследователей, в частности, академика Б.А. Рыбакова, я показал это.

И, в частности, Б.А. Рыбаков так охарактеризовал время мезолита и время перехода от мезолита к неолиту на Русской равнине: «Медлительный темп жизни в лесной зоне, растянутость во времени многих культурно-исторических явлений не позволяют прикрепить истоки «лесных» сказок к какой-либо узкой эпохе, но, судя по всему, началом формирования этого цикла можно признать мезолит или охотничий неолит. Собрана пестрая мозаика археологических материалов, в известной степени раскрывающих религиозные представления той эпохи, к которой можно приурочить Сварога и Дажьбога» [Рыбаков, 1981].

Интересно отметить, что «эра Сварога и Дажьбога начинается с того, что в глазах славян-земледельцев происходит своеобразная «гуманизация» загробного мира» [Рыбаков, 1981], то есть академик Б.А. Рыбаков называет жителей лесной зоны Центральной России рубежа мезолита-неолита уже земледельцами.

В своём заключение в указанном докладе я сделал следующие выводы. Первое – на сегодняшний день археологические, этнологические и этнографические материалы, а также комплексы уже опубликованных в этом разрезе научных работ, позволяют уверенно коррелировать многочисленные археологические артефакты времени палеолита, мезолита, неолита и бронзы с изображениями героев мифологических русских сказок. Прекрасные работы в этом разрезе проделал Б.А. Рыбаков. Есть множественные реконструкции и других исследователей. Замечательно то, что они не вступают в противоречие, а ложатся стройной системой в общий пласт данных. Второе – это позволяет сделать выводы о том, что такие корреляции и реконструкции в больше степени верны, а, с другой стороны, что мифологическая память русского народа действительно уходит своими корнями во времена мезолита и верхнего палеолита, во времена сражений с мамонтами, во времена первых познаний окружающего мира, первых стройных рассказов о нём.

Сторону бытовых достижений древнерусского этноса я представил в своём докладе «Зачатки химии, транспорта, прядения и токарного дела в мезолите Древнейшей Руси» на IX Санкт-Петербургских этнологических чтениях «Традиционное хозяйство в системе культуры этноса» в Российском этнографическом музее [Тюняев, 2010b]. Из материалов исследования видно, что первое – в мезолите Древнейшей Руси (11 – 8 тыс. до н.э.) использовались химические технологии, позволявшие проводить сложные процессы пиролиза, и на основании полученных компонентов дёгтя и добавления к нему сложных смесей получать композитные клеящие средства с долгими сроками работы (несколько десятков тысяч лет).

Второе – в этот же период широкое развитие получил транспорт, как зимний, так и водный. В последнем применялись гидроизолирующие свойства дёгтя. Третье – также время мезолита Русской равнины ознаменовалось появлением примитивного токарного производства, с помощью которого изготавливали костяные наконечники стрел и, возможно, образцы древних веретён. Наличие последних свидетельствует о развитии прядения в мезолите Древнейшей Руси.

Отвечая авторам работы о «грязных горшках» древней Европы на их вопрос о том, как всё-таки произошёл переход к керамике, обратим внимание, прежде всего, на первый вывод из только что представленных – о способе получения дёгтя в Древнейшей Руси. Дело в том, что в процессе получения дёгтя возникала необходимость его сбора, а так как дёготь получался в результате высокотемпературного процесса, к тому же происходившего в изолированном объёме (требование – без доступа воздуха), то нужна была посуда для сбора дёгтя, не уничтожаемая огнём.

Кроме глиняной «миски» придумать что-то, что могло бы соответствовать этим требованиям, невозможно. Поэтому с высокой доле уверенности можно сказать, что для сбора дёгтя древние русичи ставили в замкнутый объём, где происходил высокотемпературный процесс, сосуд, вылепленный из сырой глины. А уже в процессе этого самого высокотемпературного процесса сырая глина обжигалась и становилась керамикой.

Уже в мезолите Древнейшей Руси лодки и элементы одежды пропитывались дёгтем в целях гидроизоляции. Такое явление обнаружено повсеместно в Центральной России. То есть процесс получения дёгтя имел широкое и повсеместное распространение, а поэтому зафиксировать и понять процесс перехода глины в керамику не представляло для древних русичей никакой сложности.

Вопрос о времени перехода к производящему хозяйству на территории Центральной России я рассмотрел в одноимённой своей работе [Тюняев, 2011b]. В ней, во-первых, я сопоставил вегетационные возможности исследуемого региона с требования отдельных, наиболее распространённых, сельскохозяйственных растений. Оказалось, что вегетационные периоды каждой из областей центра Русской равнины превышают потребности подавляющего большинства исконно русских культурных растений (горох, репа, конопля, лён, пшеница, овёс, рожь).

Все эти земледельческие культуры обладают способностью переносить заморозки, не погибая до –3 до –10°С. Диапазон температур, требуемый сельскохозяйственными растениями, – горох – от 12 до 20°С, репа – от 12 до 20°С, конопля – от 20 до 25°С, лён – от 15 до 18°С, пшеница – от 12 до 25°С, рожь – от 14 до 15°С – находится в точном соответствии с теми климатическими условия, которые имеются в центральной части Русской равнины.

Значительное число пешней, найденных на всех стоянках, может означать не только то, что их применяли для рытья ям и подкапывания съедобных кореньев (летом). По версии археологов, эти же самые пешни могли использоваться и как примитивные лопаты – то есть орудия земледельческого назначения. Так, постоянное присутствие пешней на стоянках, функционировавших в теплое время года, а также характер износа этих орудий позволил Л.Ю. Янитсу высказать предположение об их применении для разрыхления грунта [Янитс, 1959]. Трасологическое исследование таких орудий из мезолитических поселений Верхнего Поволжья, проведенное М.Г. Жилиным [Жилин, 2001], показало, что они использовались, как наконечники палок-копалок для работы по мягким грунтам. Одно такое орудие было найдено в Озерках 5 со вставленным в полость трубчатой кости обломком соснового древка (прототип лопаты с деревянным черенком).

Таким образом, переход к сельскому хозяйству мог осуществиться не сразу переходом к высеванию зерновых, а через фазу овощеводства. Именно для примитивного овощеводства могли использоваться мезолитические пешни. При этом собиратель, обнаружив не очень крупный корнеплод или корень, мог приметить место, и позже, когда плод достигал нужных размеров, тот же самый собиратель возвращался на то же самое место и выкапывал тот же самый, но уже подросший корнеплод. Эта фаза примитивного овощеводства отличается от собственно овощеводства только одним признаком: собиратель не высаживал растение. Однако это может быть и не так: собиратель вполне мог пересадить растение – ближе к дому, например. И около дома уже начать ухаживать за ним, добиваясь увеличения нужной части растения.

Таким образом, можем ответить на поставленные в работе [Oliver et al., 2011] вопросы следующим образом.

В неолите (4000 лет до н.э.) население датского и северогерманского региона являлось пришлым с территории Русской равнины. Это были европеоиды – древние русы – носители гаплогрупп I и R1a1. В германский регион он пришли, уже будучи умелыми овощеводами и земледельцами (в сопоставимых значениях этих терминов).

С собой будущие германцы принесли не только умение использовать пищевые ресурсы территорий, но и некоторые технические и технологические решения. Одним из таких решений являлось производство керамических сосудов, с большой долей уверенности, освоенное в результате чрезвычайно распространённого в Древнейшей Руси с середины мезолита (11-е тыс. до н.э.) химического производства дёгтя.

И в заключение для справки заметим, что дата 4000 лет до н.э. – это время, когда будущие Древний Шумер и Древний Египет только ещё начинали заселяться людьми современного вида. Это были представители гипербореев – R1a1 (из центральнорусских земель), или, как их называл академик Б.А. Рыбаков, – потомки Сварога и Дажьбога. И представители атлантов – R1b (из южнорусских земель), или потомки Дыя, или, как их называли пеласгийские авторы, – потомки Зевса.

А.А. Тюняев

Литература:

1. АКР. Археологическая карта России / В 15-ти томах. Институт археологии РАН. – 1992 – 2005.
2. Жилин, 2001. Жилин М.Г., Костяная индустрия мезолита лесной зоны Восточной Европы. – М., 2001.
3. Клёсов, Тюняев, 2010. Клёсов А.А., Тюняев А.А., Гипотеза о появлении гаплогруппы I на Русской равнине 52 – 47 тысяч лет назад // Вестник новых медицинских технологий. Том XVII. 2010. № 3. с. 189.
4. Клёсов, Тюняев, 2010a. Клёсов А.А., Тюняев А.А. (b) Происхождение человека по данным археологии, антропологии и ДНК-генеалогии. Бостон-Москва. 2010. С. 240.
5. Рыбаков, 1981. Рыбаков Б.А., Язычество древних славян. – М.: Наука, 1981.
6. Тюняев, 2010. Тюняев А.А., Динамика памятников Русской равнины: количественный подход //Человек: его биологическая и социальная история: Труды Международной конференции, посвящённой 80-летию академика РАН В.П. Алексеева (Четвёртые Алексеевские чтения) / (отв. Ред. Н.А. Дубова); Отделение историко-филологических наук РАН; Ин-т этнологии и антропологии им Н.Н. Миклухо-Маклая РАН; Ин-т археологии РАН. – М. – Одинцово АНОО ВПО «Одинцовский гуманитарный институт», 2010 – Т. 1. – 242.
7. Тюняев, 2010a. Тюняев А.А., Некоторые корреляции исторической памяти этнических русских с данными археологии // Материалы Научно-практической конференции молодых учёных «Историко-культурное наследие и современная этнология». Институт этнологии и антропологии РАН. Москва. 16 – 17 декабря 2010 года.
8. Тюняев, 2010b. Тюняев А.А., Зачатки химии, транспорта, прядения и токарного дела в мезолите Древнейшей Руси // IX Санкт-Петербургские этнологические чтения «Традиционное хозяйство в системе культуры этноса». Институт этнологии и антропологии РАН. Российский этнографический музей. Санкт-Петербург. 7 – 9 декабря 2010 года.
9. Тюняев, 2011. Тюняев А.А., Археологические маркеры северных торговых путей Евразии времени неолита – бронзы // Материалы III (XIX) Всероссийского археологического съезда. Старая Русса – Новгород. 24 – 29 октября 2011 г.
10. Тюняев, 2011a. Тюняев А.А., Антропологические и генетические особенности коренного населения северной зоны Центральной России // Сборник материалов международной заочной научно-практической конференции «Актуальные вопросы истории, этнографии и антропологии». – Новосибирск. – 20 мая 2011.
11. Тюняев, 2011b. Тюняев А.А., О времени перехода к производящему хозяйству на территории Центральной России // Organizmica (web). № 6 (99). Июнь 2011 г.
12. Янитс, 1959. Янитс Л.Ю., Поселения эпохи неолита и раннего металла в приустье р. Эмайыги. Таллин, 1959.
13. Oliver et al., 2011. Oliver E. Craiga,1, Val J. Steeleb, Anders Fischerb,c, Sönke Hartzd, Søren H. Andersene, Paul Donohoef, Aikaterini Glykoug, Hayley Saula, D. Martin Jonesf, Eva Kochh,2, and Carl P. Heronb, Ancient lipids reveal continuity in culinary practices across the transition to agriculture in Northern Europe. Published online before print October 24, 2011, doi: 10.1073/pnas.1107202108. PNAS October 24, 2011. http://www.pnas.org/content/early/2011/10/19/1107202108.abstract