Интервью с Владимиром Серкиным: временщики, они «урвут и уедут»

Интервью с профессором кафедры психологии Северо-Восточного государственного университета, автором нашумевшей пять лет назад книги «Хохот Шамана» Владимиром СЕРКИНЫМ.

- Владимир, вы всю жизнь живете в Магадане. Написали много научных работ о жизни северян, в том числе и синдроме неосознанно отложенной жизни (НОЖ). Как вы считаете, изменились ли магаданцы, пережившие «лихие 90-е»? Актуален ли сегодня термин НОЖ? 

- Конечно, изменились. Население области с 1991 года сократилось более чем в два раза: с 361 тыс. до (по моим подсчетам) 157 тыс. Это число не объявлено официально, но, надеюсь, что ближайшая перепись даст нам более точные цифры. Большая часть бывших колымчан уехала, кто-то умер. Подросло новое поколение. Мои бывшие студенты и подчиненные – теперь мои начальники. Новые специалисты более реалистично и прагматично смотрят на жизнь.
Другими стали студенты. В первом наборе на кафедру психологии почти все были медалистами. Сейчас почти все выпускники школ с хорошими баллами по ЕГЭ сразу же уезжают в центральные вузы, и редко кто возвращается. На психологию еще есть конкурс, но уже не медалистов, а на многие специальности…
Уезжают и выпускники СВГУ. Из первого выпуска психологов (1996 год, 12 человек) в области работают трое. Но все трое - по специальности, считаются хорошими специалистами, известны в городе. Из второго выпуска в городе работают пять человек… Я рад тому, что уехавшие наши выпускники нашли себя в профессии в Москве, Питере и других городах, защитили диссертации, кто-то стал зав. кафедрой, ведущим специалистом. В некоторые годы процент поступления наших выпускников в конкурсную аспирантуру МГУ (настоящего) был выше, чем в самом МГУ. Пока ни одна другая кафедра Дальнего Востока такими результатами по выпускникам похвастаться не может.
К сожалению, уезжают не только пожилые люди, но и востребованные специалисты, молодые, энергичные, амбициозные юноши и девушки. Им кажется, что в больших городах больше возможностей для самореализации, и это так сегодня. Магаданцы, возвращающиеся из отпусков, особенно остро это чувствуют. Да простит меня наша администрация, но я считаю их кадровую политику застойной и недальновидной. По-прежнему, команды чаще всего формируются не по деловым качествам, а по услужливости и поддакиванию. Где сегодня все составы предыдущих администраций и Дум? Уехали. Они не собирались здесь жить. Я прямо говорил и писал поименно об этом в 90-х: они – временщики, они «урвут и уедут». Но наши СМИ услуживали тому, теперь уехавшему начальству. Увы, этим же характеризуется почти поголовно и сегодняшний состав. Вот мы и подошли к теме отложенной жизни: человек не живет здесь, а все готовится пожить «там, после переезда». Эта тема актуальна и сегодня. Изменились сценарии переезда и жизни «там», но тенденция осталась. Это вопрос специального разговора, если нужно.

- И сегодня мы переживаем кризис: не можем уехать на «материк», трудно жить здесь. У многих депрессии. Ваши советы магаданцам – как сохранить психическое здоровье на Севере сегодня? 

- По миграционному критерию можно выделить три группы взрослых колымчан:
А. Хотят жить здесь и живут здесь (примерно 30% населения, из них – две трети мужчин).
Б. Хотят уехать и реализуют постепенно планы переезда (примерно 35% населения).
В. Хотят уехать, но считают, что не могут и не смогут (примерно 35% населения). Вот эта третья группа (В) – «группа риска» для невроза отложенной жизни (НОЖ). Одно из главных их жизненных желаний блокируется (в терминах психологии – фрустрировано), они считают, что живут «не там и не так», но реально ничего не делают, чтобы изменить свою жизнь. Увы, это больше трети населения. Кто-то старается об этом не думать, кто-то «заглушить», но от себя не убежишь. Массового психологического консультирования не существует, но общая рациональная рекомендация такова: нужно определиться и присоединиться либо к первой группе (А), либо ко второй (Б) и, пусть очень медленно, с перерывами и срывами, реализовывать более осознанный жизненный план. Не так уж плохо здесь жить, об этом свидетельствует пока немногочисленный, но постоянный поток уехавших и возвратившихся. В поселках области психологическая ситуация хуже, чем в Магадане. 

 - Ваша книга «Хохот Шамана» произвела фурор не только в Магадане, но и завоевала книжный рынок в Москве. Сколько редакций «Хохота Шамана» вышло в разные годы? И как вы оцениваете эту работу сегодня?  

- Уже вышло восемь переизданий «Хохота Шамана» на русском языке. Последние пять в крупнейших издательствах: «София» (2006, 2007 г.г.) и «АСТ» (2008, 2009 и 2010 г.г., 276 стр.). Платят за книги в России мало, за каждое переиздание я получил по 15-17 тысяч рублей. Есть у меня в коллекции пиратское издание «Хохота Шамана» в мягкой обложке, за него мне ничего не платили. Тем не менее, я рад, что трудная книга о сложных проблемах, не про секс, не детектив-боевик, не «женский роман» и прочее, нашла своего читателя. Огорчают нападки некоторых верующих. Я спрашиваю: «А вы хоть читали?» Отвечают: «Я не буду читать про шаманизм!» Хоть с помощью газеты хочу до них донести: книга не про шаманизм (хотя ничего плохо в научном изучении феноменов шаманизма я не вижу). Книга про одного уникального человека по кличке Шаман, с которым мы обсуждаем весьма важные и сложные проблемы. В 2009 году «Хохот Шамана» переведен на немецкий и вышел в Мюнхене в издательстве «Сфинкс». Это – хорошее издательство, они издавали Солженицына. Немцы заплатили за издание в 11 раз больше наших. Вот такое отношение к авторам. На эти деньги я впервые съездил на «крутой» курорт. Вообще, лето люблю проводить на побережье Охотского моря, и курортов мне не надо было. Сын говорил: «Тебе не нужно, потому что ты не знаешь». Он оказался прав. Долго там скучно, но дней на десять при возможности магаданцам желательно ездить на теплое море. Дорога на двоих, конечно, дороже отдыха… Я считаю, что северянам нужно бороться за то, чтобы дорога оплачивалась каждый год. Это не популизм, я уже много лет политикой не занимаюсь, а в резюме пишу: «беспартийный, депутатом не был, не судим, в органах власти не работал». Это геополитическая необходимость: если власти хотят, чтобы на Северах жили россияне, они должны их обеспечивать возможностями современного хорошего отдыха.
Я сейчас заканчиваю новую книгу «Свобода Шамана». Она еще сложнее первой. Первый выпуск, как и первый «Хохот Шамана», придется издать за свой счет. А потом книга сама заимеет свою судьбу.

- Что в психологии как науке привлекает вас больше всего?

- Самая важная задача психологии – описание внутреннего мира человека. Я защитил в МГУ докторскую по теме «Образ жизни» (Структура и функции образа мира в практической деятельности) по специальности «Психология труда, инженерная психология, эргономика». Все ученые делятся на две неравные части: первая – сами что-то создают (примерно 1% ученых). Вторая – обсуждают и критикуют то, что сделали другие (примерно 99% ученых). Меня, слава Богу, обсуждают и критикуют. Иногда, правда, ожесточенно. Зависть? Не только за мою концепцию образа мира и образа жизни, но и за книги, учебники, сборники научных работ и стихов. Ставлю себе амбициозную задачу (а чего уже бояться или стесняться?) – разработка теории сознания.
Но интересны мне и прикладные задачи инженерной психологии и эргономики: разработка сложных рабочих мест и комплексов, психологическое описание региональных профессий (это у меня аспиранты пишут и защищаются потихоньку), приспособление к экстремальным условиям и другие.

- Есть ли какие-то трудности в вашей творческой и научной работе?

- Я - действующий доктор наук, профессор, у меня два учебника для вузов с федеральным грифом («Рекомендовано…»), более 120 научных работ. Действующий ученый должен быть в научной среде, общаться с коллегами, ездить на конференции, выступать, обсуждать, участвовать в проектах. Для этого нужны научные командировки, аппаратура, ставки лаборантов, научных сотрудников. 
Что у нас? Дважды в год я летаю на региональный диссертационный Совет в Хабаровск. Но это – не наука, это общественная нагрузка, я пишу бесплатно отзывы, рецензии, теряю время, энергию, теряю немного в зарплате. Но я делаю это для престижа нашего университета (мы – соучредители этого Совета).
Университет же у нас - самый маленький в России и один из самых бедных. Я с завистью слушаю коллег про роботизированные комплексы, ставки лабораторий, многократные поездки на международные симпозиумы и прочее. Я понимаю и экономическую ситуацию, и трудное положение руководства СВГУ, но должен ли я из-за этого понимания прекратить свою жизнь в научном сообществе? Мне говорят: ищи спонсоров, гранты. Но сейчас в СВГУ недельная нагрузка по занятиям у профессора больше, чем у учителя в школе. Если я начну еще бегать в поисках спонсорства или грантов, о реальной фундаментальной науке придется забыть, а только писать проекты (заявки) и отчеты. Да и гранты есть на практищенские (это от термина «нищета Духа», нищенские) задачи. А на главные научные задачи, типа общей теории сознания, грантов не существует. Вот жесткая профессиональная проблема. И не только моя.
Наталья АЛЕКСЕЕВА
Досье
Владимир СЕРКИН окончил факультет психологии МГУ им. М.В. Ломоносова в 1984 году, очную аспирантуру кафедры общей психологии МГУ в 1987 году. Кандидат психологических наук, доктор психологических наук, профессор по кафедре психологии. Почетный работник высшего профессионального образования РФ.
Интервью опубликовано в газете "Колымский РегиоN" №43 от 28 октября 2010 г.