ХРИСТИАНСКАЯ ЧУМА (окончание)

Употреблённая автором статьи цитата Петра I: «Ты знаешь своих жидов, а я своих русских; твои не уживутся с моими, русский обманет всякого жида» - содержит грубую логико-семантическую ошибку, анализ которой производится в ПОСТСКРИПТУМЕ.

Лавры Филарета (Ф. Н. Романова) и римских пап не давали спать патриарху Никону, и он впервые в истории России вознамерился поставить церковную власть выше светской. Но и на этот раз светская власть оказалась всё же сильней. Смуты низложение Никона, как и низложение митрополита Филиппа при Иване Грозном, не вызвало. Сходство этих двух событий Алексей Михайлович, очевидно, осознавал и, перестав стыдиться своего предшественника на престоле, наоборот, занялся его реабилитацией. А затем наступает самое мрачное время в бесславной истории христианства на Руси – раскол. Дикие изуверы, вроде Аввакума (как ни странно, находящие до сих пор поклонников), заражая людей своим безумием, возбуждают среди своих сторонников неистовый фанатизм. Только недавно горели музыкальные инструменты – теперь начинают гореть люди. Волна массовых самосожжений (то же самое происходит в Северной Африке в начале V в., во времена движения донатистов) прокатывается по Руси. Тысячи обгоревших трупов – вот плоды христианства на русской земле! Да было ли когда-нибудь в человеческой истории вероучение более омерзительное?! Воистину, дьяволом во плоти, а не «сыном божьим» только и мог быть его основатель!

Официальная церковь по известному методу гасила огонь огнем. В 1681 году собор во главе с патриархом Иоакимом (который говорил, что для него свято лишь слово начальников) решил сжигать еретиков. Первым эта участь постигла Аввакума с тремя его сподвижниками, потом других, а в 1685 году накануне пасхи (радуйтесь, люди православные!) было сожжено около 90 человек. Церковный раскол стал угрозой для русского государства. Во время мятежа 15 мая 1682 г. стрельцы, предшествуемые попами, ворвались в Кремль и учинили дикую резню. Маленький Петр на всю жизнь запомнил этот ужас. Став взрослым, он понял, что пора кончать с церковью. Пора научить ее знать свое место, отодвинуть на задний план. И он сделал это. Он покончил с господством церкви, которым та обязана татарам, превратил Россию в светское государство и уже одним этим заслужил звание Великого, даже если бы он и не совершил большего, не вывел Россию в ранг мировой державы.

В 1698 г. снова взбунтовались стрельцы. Решающее сражение произошло 18 июня у Воскресенского монастыря. Попы несли впереди иконы и кресты, ободряя мятежников. Когда по ним был дан залп в воздух, попы закричали, что сам бог не допускает оружию еретическому вредить православным, и стрельцы, сотворив крестное знамение, бросились вперед. Их встретили картечью. Еретическая картечь оказалась сильней креста. Когда читаешь об этом, поневоле думаешь, что и сегодня пора бы уже сыпануть по крестам картечью! Со времен ранних славянофилов стало модным, поносить Петра. В своей антирусской поэме «Россия» юродствующий христианский выкормыш М.Волошин с отвращением писал:

«На медведях, на свиньях, на козлах

Царь в чине протодьякона ведет

По Петербургу машкерную одурь...»

Но так и надо было. Так и надо. И когда Петр в ответ на просьбу о назначении патриарха вытащил кортик и сказал: «Вот вам патриарх», – он тоже был прав. И постоянно обращаясь мыслью к этому великому творцу новой, еще более могучей России, проникаешься все более крепкой уверенностью в том, что не безнадежно изгажена христианством русская почва, что возможны и на ней грандиозные взлеты, возвышающие всю страну и освобождающие дух человеческий от оков, скованных для него ХРИСТИАНСКИМИ КАЩЕЯМИ.

Чтобы дискредитировать Петра, доказать его якобы чужеродность, ему приписывают низкопоклонство перед иностранцами. Но это злонамеренная клевета. А. С. Пушкин, анализируя записки одного из подвизавшихся при Петре иностранцев, Мороде-Бразе, с удовольствием отметил: «Моро не любит русских и недоволен Петром; тем замечательнее свидетельства, которые вырываются у него поневоле. С какой простодушной досадою жалуется он на Петра, предпочитающего своих полудиких подданных храбрым и образованным иностранцам».

Небезынтересно вспомнить и слова Петра, сказанные им еще во время первой поездки в Европу бургомистру Амстердама, просившему разрешения для местных евреев селиться в России: «Ты знаешь своих жидов, а я своих русских; твои не уживутся с моими; жид обманет всякого русского» (прим. ред. – анализ этой цитаты смотрите в конце статьи, В ПОСТСКРИПТУМЕ) Петр и в этом вопросе следовал примеру своего великого предшественника Ивана Грозного, заявившего: «Жидам ездити в Россию с торгами не пригоже». И позже Петр оставался верен единожды занятой им позиции: «Я хочу видеть у себя лучше народы магометанской и языческой веры, нежели жидов: они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю его. Не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о сем ни стараются и как ближних ко мне ни подкупают». И не случайно именно наследницы Петра, его жена Екатерина, и дочь Елизавета, дважды, 26 апреля 1727 и 2 декабря 1742 года издавали указы о высылке евреев из России. Не поэтому ли так ненавистны они разным волошиным?

Гений русской государственности Петр I предопределил своей деятельностью появление двух других великих фигур: гения русской науки Ломоносова и гения русской литературы Пушкина. Именно благодаря Петру, освободившись от церковных пут, стала быстро развиваться светская наука и хотя синод и требовал сжечь произведения Ломоносова, в тупой злобе своей он уже не в состоянии был остановить историческое развитие. А разве возможен был бы без Петра Пушкин, который, осознавая это, увековечил в своих бессмертных стихах великого государя и его город? Пушкин, типичный характер великой эпохи Возрождения, столь ненавистной Г.М.Шиманову и, к моему глубочайшему сожалению, осветившей своими отблесками Россию с большим опозданием. Петр впервые принес ее в Россию чисто механически, в таланте Пушкина она уже органически расцвела на русской почве цветком невиданной красоты. Поэзию Пушкина с ранних лет вдохновляли прекрасные образы «языческой» античности, а не лики христианских святых с неподвижными глазами идиотов.

Косятся христиане и на Лермонтова, будучи напуганными названием его поэмы «Демон» и, очевидно, не давая себе труда прочесть саму поэму. Некоторые фанатики доходят до того, что объявляют Лермонтова «жидом». Между тем, к лермонтовскому Демону стоит присмотреться и сравнить его с байроновским. У Байрона Люцифер – великий учитель, открывающий Каину, изображенному как положительный персонаж, тайны мироздания – типично, масонская трактовка. У Лермонтова Демон – опустошенное существо, ненавидящее и презирающее все в мире, отнюдь не могущее вызывать никаких симпатии и в конечном счете терпящее поражение. Огромная разница! Лермонтов и о Наполеоне писал отнюдь не памфлеты, но можно ли на основании этого зачислять его в наполеоновские агенты? Ведь он же написал и «Бородино».

Зато дальше начинаются козырные карты христианства – Гоголь, Достоевский, Лев Толстой... Именно их торжествующе бросил на стол И.В.Шафаревич, беседуя с американским корреспондентом К.Реном. Вежливый иностранец не поинтересовался, не крапленая ли колода, ну а нам вилять не пристало, давайте по-русски, без церемоний. Гоголь... Ранние его повести – богатейший источник для изучения вопроса о верованиях древних славян. В этот совершенно «языческий» мир христианство вторгается просто как некий элемент магии, молитва служит заклинанием, крест – амулетом. В поздних своих вещах Гоголь – либо бытописатель, либо создатель фантасмагорий, но никогда не христианский проповедник, в этой роли он выступил только в своей публицистике, а свои художественные произведения, в отличие от Достоевского и Л.Толстого, идеологией не нашпиговывал.

Но вот, наконец, выпускает Гоголь свои знаменитые «Выбранные места из переписки с друзьями», столь усердно облизываемые современными неохристианами. Снизошла, так сказать, на человека благодать, должен же он по идее, новые силы обрести после этого, испытать душевный подъем, сказать миру что-то важное, неслыханное, и притом со всей мощью своего таланта. А что произошло на самом деле? Душевный кризис, сожжение своего последнего произведения, фактическое самоубийство. Причину смерти можно диагностировать так: христианская чума в самой острой форме. Христианство убило сначала художника, а потом и человека. А убийцы теперь с бесстыдной наглостью записывают свою жертву в число своих духовных чад и отцов одновременно.

Достоевский. Главный кумир «нынешний». Духовное явление колоссальной, несравненной глубины и силы, но вот какому ведомству оно относится, об этом еще можно поспорить. Здесь далеко не все так ясно, как кажется на первый взгляд и как слышится в назойливых рефренах хвалебных песнопений православного хора. Попав на каторгу в числе участников оппозиционного кружка, Достоевский с особенной остротой ощутил, какой чудовищный разрыв существует между тем обществом, к которому он принадлежал, и его кругом идей с одной стороны, и простым русским народом и его образом мышления, с другой. В тех условиях, в каких оказался Достоевский, такой разрыв был попросту неизбежен для человека, выделяющегося из общей массы. Вспомните, как в «Преступлении и наказании» каторжане вдруг набрасываются на Раскольникова и кричат ему: «Ты в бога не веруешь! Убить тебя надо!» хотя «он никогда не говорил с ними о боге и о вере».

Но Достоевским в его духовной эволюции двигал, конечно, не страх за себя, а искреннее стремление мыслить и чувствовать одинаково с народом. Тем же мотивом руководствовались и славянофилы, о которых Герцен писал: «Они полагали, что делить предрассудки народа – значит быть с ним в единстве, что жертвовать своим разумом вместо того, чтоб развивать разум в народе – великий акт смирения». Достоевский пришел к богу через народ, и можно даже рискнуть усомниться, дошел ли он вообще до бога или пришел только к народу, обоготворив народ, объявив его «народом-богоносцем», и одновременно сделав бога сугубо народным и в качестве такового только его и приняв. На эту гипотезу наталкивает одно любопытное место в «Бесах». Ставрогин беседует с Шатовым, в уста которого Достоевский вложил много своих мыслей, что подтверждается почти буквальными аналогиями из «Дневника писателя». Шатов так излагает свое кредо: «Я верую в Россию, я верую в ее православие... Я верую в тело Христово... Я верую, что новое пришествие совершится в России»... «А в бога? В бога?» – с неумолимым ехидством допытывается Ставрогин. «Я... я буду веровать в бога», – выдавливает из себя Шатов.

Получается очень интересная картина. Оказывается, можно верить и в Россию, и даже в православие и в «тело Христово», которое фигурирует здесь опять-таки в плане тезиса «народ – это тело божие», и не верить в бога. Скажут, Шатов – не Достоевский. А я и не утверждаю, что Достоевский не верил в бога. Я только сомневаюсь, что верил. Уж слишком исступленно он кричал, словно заставлял, словно приневоливал себя верить. Когда следишь за этими попытками Достоевского, поневоле представляешь себе взрослого человека, притом весьма солидных размеров, который с невероятным трудом, скорчившись в три погибели, пытается уместиться в детской колыбельке и притом с вымученной улыбкой уверяет всех и каждого, что он наверху блаженства. Достоевский говорил, что его «осанна» прошла через большое горнило сомнений. Прошла-то прошла, но вышла ли? Знаменитая глава «Бунт» в «Братьях Карамазовых» обладает невероятной богоборческой силой. На вопросы, заданные Иваном Карамазовым, христианство не в состоянии ответить ничего вразумительного, как ничего не мог ответить и библейский бог Иову, кроме как впасть в амбицию. В то же время индуизм и буддизм очень легко справились бы с подобными атаками, и не случайно Л. Толстой советовал Достоевскому познакомиться с буддизмом. В рамках же христианства и сам Достоевский не смог опровергнуть своего такого нелюбимого, такого отрицательного героя. Не получилась «осанна», крик души Ивана Карамазова ее заглушает.

В той же главе наносится не менее мощный удар и по церкви. Хотя задумывая свою «легенду о великом инквизиторе» Достоевский метил в католицизм и социализм, сфера разрушительного действия изобретенного им оружия гораздо шире, чем он предполагал. Инквизитор ставит во главу угла «Чудо, тайну и авторитет» и откровенно признается Христу. «Мы не с тобой, а с ним», т.е. с дьяволом. Инквизитор упрекает Христа, что тот не совершил чуда и не сошел с креста, когда толпа предлагала ему сделать это, чтобы уверовать в него. Но чудо это все же совершили потом ловкие люди, вроде Павла, сочинившие, пользуясь шаблонными колодками восточных мифов о воскресающих богах вроде Озириса, Таммуза, Адониса или Адонирама из масонской легенды, новый миф о воскресшем Христе. Вокруг этой удачной выдумки и вертелась вся проповедь Павла. Для него совершенно не имело значения, что говорил или делал Иисус при жизни, главным для Павла (как и для новоявленного сатаниста Р.Штейнера, проповедовавшего совсем недавно, что дух святой – не кто иной, как вновь обратившийся к богу Люцифер), была «мистерия Голгофы».

Христианскую религию, в той мере, в какой она держится именно за свою мифологическую часть и делает на нее упор, можно с полным правом называть «павлинизмом». Именно Павел, как и великий инквизитор (который, не будем забывать, не с Христом, а с «ним»), строил все на чуде. «Если Христос не воскрес, то вера наша тщетна». На этом же чуде стоит до сих пор и все христианство в целом, включая и православную церковь. Значит, она тоже «с ним»? Вот какие мины подвел Достоевский под то, чему сам же поклонялся. Вот на каком ненадежном фундаменте пытаются строить свой храм наши неохристиане. Ох, не взлететь бы им на воздух! Ох, хорошо бы и в самом деле взлетели! То-то было бы «вознесение»!

Очистить христианство от сатанинских чудес попытался другой русский гений – Лев Толстой. Уж его-то совсем напрасно приплетает Шафаревич в свою компанию. Что-то не слышал я, чтобы Толстой пользовался особой популярностью среди наших неохристиан. Наоборот – «еретик», «анафема», «мы его и знать не хотим». Беспроигрышную лотерею пытаетесь устроить, господа! Когда нужно очки в пользу христианства набирать, когда нужно списки составлять – тогда вы зовете Толстого. А когда доходит до того, чему учил Толстой, тут вы от него рыло воротите, как от «еретика». Но не выйдет ваш фокус, не выйдет! Если уж солидаризируетесь с теми, кто отлучал Толстого, так уж не беспокойте его тень своими сомнительными комплиментами, а если признаете Толстого, то имейте смелость выполнить хотя бы ту программу минимум, которую он предлагал.

Лев Толстой считал главной ошибкой церкви признание ветхого завета «боговдохновенным» писанием. «Наши церкви, – писал он, – постигла та странная историческая судьба, заставившая их против здравого смысла соединять в одно несоединимые, прямо противоположные учения: христианское и еврейское»... «Сделалось это вследствие ложного учения Павла... по которому непонятое учение Христа было представлено как продолжение учения евреев» (Полное собрание сочинений, т. 24, стр. 99-100). Ветхий завет Толстой из принципа не читал, называл еврейского бога «диким получудовищем» и возмущался рассыпанным повсюду в этой омерзительной книге призывами к убийству. Оценке, данной Толстым, следует в своей поэме «Падение Перуна» и современный поэт Игорь Кобзев:

Хоть писание это святым зовут.

Трудно книгу сыскать развратнее...

В.Бегун называет «Тору» непревзойденным учебником кровожадности, лицемерия, предательства, коварства, моральной распущенности – всех низменных человеческих качеств. Об этом помалкивают и иудейские и христианские святоши» (Вторжение без оружия, стр. 40). Впрочем, христиане не помалкивают. Они просто в восторге от того, что ходят в еврейской упряжке. При всех достоинствах позиции Льва Толстого, нельзя не видеть ее половинчатости. С гораздо большей решительностью выступил в лучшие свои времена В.В.Розанов. Он ударил уже не по периферии христианства, а по самой его отвратительной сути. Он показал, что в основе своей это было учение, глубоко враждебное жизни. Тот, кто принес его в мир, явно ставил своей главной целью уничтожение жизни на земле. Ну а кто мог явиться с подобной миссией – понятно. Достойный сын достойного отца. Отец пытался уничтожить человечество потопом, сын – более хитрым способом, отравлением душ изнутри, в результате которого человек начинал испытывать отвращение к жизни. И у Розанова мелькнула гениальная догадка: Христос – дьявол.

Но дьявольский план не удался. «Люди все-таки рождали. В этом одном христианство, как выразился Достоевский, и не удалось. А не удалось оно в этом одном, то не удалось и во всем; ибо это-то и есть «всё» его – сущность, основание и цель» (В.Розанов. Темный лик, стр. 69). Со всей страстностью обрушился Розанов на аскетизм, видя в нем «не только грех, но до некоторой степени весь грех, полный грех, целый грех» (там же, стр. 80). «Обращение к богу людей, так или иначе аномальных в поле (от слова «пол» - муж. и жен.)... и образовали весь аскетизм... только в то время как в других религиях он занимал уголок, образовывал цветочек – христианство собственно состоит все из него одного» (там же, стр. 177). Развенчав христианский идеал импотенции и скопчества, Розанов закончил проклятием в адрес его проповедников: «Чем человечеству сходить в могилу, лучше вы, содомитяне, в нее сходите» (там же, стр. 145). Позже Розанов чего-то испугался и побежал каяться в церковь, но слово-то было сказано. А каялся Розанов потом и перед евреями.

Годы великих потрясений, пережитых нашей страной в начале нынешнего столетия, принесли с собой банкротство христианской церкви в России. Церковь не смогла стать руководящей духовной силой, направить массы на путь истинный, вдохновить, указать цель. И если подводить баланс, то оно, в общем-то, и хорошо, что революционная волна смыла с России христианство, это один из самых положительных результатов революции. Но вот прошло несколько десятилетий – и черная ХРИСТИАНСКАЯ ЧУМА опять выползает из щелей, отравляет молодежь, пользуется тем духовным вакуумом, который создался в результате догматизации и засуживания ныне господствующей идеологии; пользуется пережитыми нами трагедиями, злорадно каркая «Вот она, кара-то, за то, что бога забыли»; пользуется зарубежной поддержкой со стороны тех сил, которым нужен развал и распад России и которые видят в христианстве потенциальный аккумулятор оппозиционных элементов, и начинает претендовать на роль некоей альтернативы тому, что мы имеем теперь, на роль духовного вождя. Эти «духовные вожди» оказались несостоятельными шестьдесят лет тому назад. Думаю, что и теперь их ждет позорное фиаско.

Чему христианство может быть альтернативой? Догматизму и начетничеству? Так оно само страдает этими пороками в гораздо большей степени, чем кто бы то ни было. Заучив несколько молитв и формул, христианский неофит уже начинает высокомерно смотреть на окружающих: он, видите ли, возвысился, на него снизошла «благодать», другие люди, которые больше него и думали, и пережили, для него теперь существа второго сорта. Механически перенося совсем в другую эпоху лозунг Достоевского «не православный не может быть русским», он по сути дела лишает права называть себя русским подавляющее большинство русского народа, лишает этого права миллионы солдат, погибших за Родину в годы войны. Самый отвратительный сектантский дух царит сегодня в «православных кругах». Христиане обвиняют коммунистов в терроре и кровопролитии. Но коммунисты вправе возразить: «мы ведь всего 60 лет у власти и то у нас и без вашей помощи уже 20 лет назад совесть заговорила, а вы, христиане? Давно ли вы стали такими цивилизованными и добренькими? Вы же полторы тысячи лет истребляли людей и «без пролития крови», и с пролитием, а нас попрекаете? Лучше в своем глазу бревно-то поищите!

Но самое главное, чем улавливает сегодня души христианство, это тем, что выдает себя за «традиционную русскую веру», за «душу русской культуры». Тем, кто выступает против христианства, его приверженцы говорят: Наша вера существует 2000 лет и вдруг вы приходите и собираетесь ее опровергнуть? Россия не знала никакой другой веры: это вера наших предков, неужели вы считаете их за дураков? Что касается предков, то нет, не считаю. А вот потомкам не мешало бы быть поумней. Даже если предположить, что христианство имеет какие-то заслуги перед Россией в прошлом, все равно, нужно же учитывать особенности того времени, в какое мы живем.

А главная из этих особенностей состоит в том, что впервые за всю историю Россия находится в состоянии конфронтации с организованным мировым еврейством. В этой борьбе брать на вооружение ту же идеологию, из которой черпают вдохновение иудаизм и сионизм, идеологию, проповедующую «богоизбранность» еврейского народа, значит заведомо обречь себя на поражение. Еще в прошлом веке, когда не было ни Израиля, ни сионизма, церковная терминология могла восприниматься как чистая абстракция, но сегодня она просто режет уши. Когда слышишь: «Коль славен наш господь в Сионе», поневоле думаешь, что речь идет о Теодоре Герцле, а когда восхваляется «слава сынов твоих, Израиле», – что имеется в виду Моше Даян. А за какие грехи русских новобрачных обзывают Исааком и Ребеккой и приглашают ликовать по этому поводу какого-то Исайи? Как может сегодня русский человек молиться «богу Израилеву», «богу Авраама, Исаака и Иакова»?

Вчера христианин мог быть кем угодно, сегодня для него будет правильным только одно определение: христианин – духовный раб еврейства. А те, кто не в состоянии стряхнуть с себя иго этого духовного рабства, не заслуживают лучшей участи, кроме как попасть в конечном счете и в рабство физическое. Теперь в России нашелся, наконец, один смелый человек. В.Н.Емельянов, который дал христианству то определение, которого оно только и заслуживает – «ПРЕДБАННИК ИУДАИЗМА». Христианская церковь в нашей стране – единственная легально существующая организация, ежедневно ведущая широкую сионистскую пропаганду. Были подтверждения правоты Емельянова и с противоположной стороны. Знаменитый английский премьер, еврей Дизраэли, говорил: «Христианство – это иудаизм, насколько он доступен большинству, а всё-таки иудаизм».

И не случайно сегодня православный сионист М.Агурский призывает христиан и евреев объединиться против русского «неоязычества». Он верно чует главную опасность и единственного действительного противника. С христианством-то евреи справятся в два счета, подомнут под себя и заставят работать на себя. Микрокосмом в этом отношении может служить Ливан, где местные христиане кладут свои головы за интересы Израиля. Да и в мировом масштабе именно представители христианских государств голосовали против резолюции, объявляющей сионизм формой расизма. Именно христианские государства стали в конечном счете добычей евреев и их надежным оплотом. И сколько бы ни пыжились некоторые христиане доказать свои антисемитские чувства, у них ничего не получится. Тысячу раз прав был Ницше: воистину смешно быть антисемитом, являя собой последний еврейский вывод.

Сам Ницше, кстати, вовсе не был антисемитом, но зато он, как никто другой, внутренне освободился от еврейства. Это и нужно сегодня в первую очередь; не какие-то административные меры против еврейства, такие меры никогда не приносили положительных результатов, а только создавали одним репутацию извергов, а другим – ореол мучеников, нужна же выработка иммунитета у своего народа и у самих себя против воздействия чужеродной идеологии. Или мы сумеем выработать такой иммунитет, или нас сомнут. Без дискредитации христианства, борьба с еврейством ничего не даст. Евреи опасны не своим прямым, а косвенным влиянием, как злокачественная опухоль опасна не столько сама по себе, сколько своими метастазами. Об этом и предупреждало некогда входившее в канон послание Варнавы: главный враг – не сами евреи, а иудейство, исходящее из ветхого завета, которое будет снова и снова приобретать опасную власть над христианством, даже если на свете не останется ни одного еврея.

В рамках христианства наши противники имеют богатейший набор возможностей в нужном им направлении. Иудео-христианство, представляемое сегодня у нас матерым идеологическим диверсантом, православным священником – евреем Александром Менем и минским мистиком В.Зайцевым, – только самый грубый и откровенный вариант такого воздействия, а про запас есть и Павлово «ни эллина, ни иудея», и сугубый упор на «духовность» в противовес «зоологическому подходу (хотя сами евреи отлично понимают его важность, дабы не «смешалось семя святое с народами иноплеменными», Ездра, 9, 2), и комплекс антинациональных идей Владимира Соловьева, которыми было отравлено целое поколение русских философов – Н.Бердяев, С.Булгаков и компания – и многое, многое другое. Что же – держаться за все это хозяйство только из уважения к предкам?

Предков надо уважать, но надо и понимать положение, в которое они попали. Дело вовсе не в их глупости. Судьба нашего народа, в духовном плане, как и всей западноевропейской цивилизации, невероятно трагична. Заразившись от умирающей Римской империи трупным ядом христианства, германцы и славяне лишились возможности органически развивать свое собственное мировоззрение. Единственным местом, где такое развитие происходило, была (и остается) Индия, но историческая судьба разметала арийские народы по обширным пространствам и нарушила их связи между собой. Правда, Александр Македонский дошел до Индии и в возникшем позже на восточной окраине его империи Грекобактрийском царстве начал распространяться буддизм, но потом нить снова оборвалась и надолго.

Какой же выбор имели наши предки в X веке? Фактически никакого. Со всех сторон им предлагали только идеологии семитского происхождения: две разновидности христианства, ислам, иудаизм. Индия была далека и неведома, а зороастрийский Иран был завоеван арабами и обращен в ислам. Последнее событие объяснялось вовсе не превосходством ислама над зороастризмом, а тем, что Иран и Византия взаимно истощили свои силы в долгих войнах. Еще в 618 г. персидские войска занимали Египет, а в 625 г. стояли на Босфоре, но проходит всего пара десятилетий – и Иран теряет свою самостоятельность, а Константинополь в 717 г. осаждают уже не персы, а те же самые арабы.

Наша собственная религия к тому времени еще не успела сорганизоваться и устоять, понятно, не могла. Против регулярной армии может с успехом бороться только регулярная армия, Такие «армии» были в Индии и Персии, но даже греко-римский мир ими не обладал. Он достиг колоссальных высот в области философии, но это были лишь достижения очень узкого образованного круга, о массах же этот круг не думал, а массам нужна была не философия, а религия. Однако ни римляне, ни греки не принадлежали к числу народов с религиозным складом ума: первые проявили свой гений в области государственного строительства, вторые – в художественном творчестве. Поэтому Европа долго и не могла найти духовной альтернативы христианству, античный мир в этом деле не был ей достаточно сильным помощником. Зато непревзойденные достижения античного искусства позволили повести контрнаступление на христианство в эстетической области и добиться замечательных успехов. В этом непреходящее значение прекрасной эпохи Возрождения, которая до нас, как я уже говорил, дошла, к сожалению, с большим опозданием.

Только в конце XVIII века родные ветры снова долетели до Европы. В 1771 г. Анкетиль дю Перрон познакомил Запад с Авестой, что вызвало переполох в среде церковников. В 1785 г. Чарльз Уилкинс опубликовал первый перевод «Бхагавадгиты», в 1796 г. Уильям Джонс – «Законы Ману». Начало XIX века ознаменовалось выпуском «Упанишад» в переводе того же Анкетиля дю Перрона. Впечатление было колоссальным. Фридрих Шлегель пишет книгу «О языке и мудрости индусов», а Шопенгауэр вводит достижения индийской мысли в европейскую философию. Шопенгауэр назвал «Веды» «плодом высочайшего человеческого познания и мудрости, коего ядро дошло, наконец, и нам в Упанишадах, как величайший подарок этого столетия» («Мир как воля и представление». Перевод А. Фета, стр. 371). Для Шопенгауэра стало ясным, какую злую шутку сыграла с нами история, ему открылась та истина, что «надо вообще считать великим несчастьем, что народ, коего бывшая культура должна была главным образом лечь в основание нашей, не был, например, индусами, греками или хотя бы даже римлянами, а был именно этими евреями» (там же, стр. 240). Шопенгауэр издевался над христианскими миссионерами и пророчески изрек: «В Индии наши религии никогда не укоренятся, напротив того, индийская мудрость проникает обратно в Европу и произведет коренное изменение в нашем знании и мышлении» (там же, стр. 372-373).

Дошла эта мудрость и до России, и вот уже Лев Толстой называет рядом, как равновеликие, имена Будды и Христа, не в пример христианам серийного производства, всячески старающимся оплевать и унизить другие религии. От Толстого духовные нити протягиваются к Ганди, два великих мыслителя после тысячелетней разлуки снова роднят два великих народа, а позже эту связь самой жизнью своей закрепляет замечательный русский художник Н.К.Рерих – полномочный посланник русской культуры в Индии и индийской – в России. Две тысячи лет, говорят христиане, существует их вера? Буддизм и зороастризм старше на несколько столетий, индуизм – на полтора тысячелетия. Если уж применять этот не очень корректный прием «удушения бородой», то и здесь христианам не светит. Христиане говорят, будто это все не наше. Врут. «Не наше» как раз ихнее христианство, а индуизм – религия братского народа, изучая которую мы открываем свое, родное – то, что было нашим тысячу лет назад и чего лишил нас проклятый христианский мор. Близость и родство языка и религии древних славян и древних ариев великолепно показаны в вышедшей недавно книге Н.Р.Гусевой «Индуизм» (М.,1977).

Что же нам делать? Посмотрим по порядку, из чего мы можем выбирать. Во-первых, официальная идеология – марксизм-ленинизм. Она, безусловно, переживает кризис. В кругах оппозиционной интеллигенции стало модным в грош ее не ставить и всячески поносить. Между тем, с политической точки зрения эта идеология, несмотря на все свои недостатки, представляется все же лучшим вариантом, чем христианство, уже хотя бы потому, что не проповедует «богоизбранность» еврейского народа. Правда, один из основоположников этого учения, давший ему свое имя, был еврей. Но он не обожествлен и занимает второстепенное место даже в официальном пантеоне, не говоря уже о народном сознании. Зато Ленин для народа стал вместо Христа символом правды и справедливости, притом действенной, а не только словесной, и очень сомнительно, что христианам удастся произвести обратный переворот. Правда, Ленин был окружен довольно густой толпой евреев, но большинство их потом сошло в историческое небытие, а ряд особенно вредных предан анафеме.

Марксизм у нас обрусел очень быстро, гораздо быстрей христианства, и это опять очко в его пользу. Русификация марксизма облегчается отсутствием у него той тяжеленной идейной подкладки, которая тянет за собой не одно христианство, но и каждого, кто подпадает под его влияние. Маркс строил свою теорию не на Ветхом Завете, а на сочинениях немецких, французских и английских мыслителей. Мало того, в своей знаменитой статье «К еврейскому вопросу» Маркс поставил перед всем человечеством задачу «эмансипации от еврейства». Очень интересны высказанные им в этой связи мысли о соотношении между еврейством и христианством: «Христианство есть перенесенная в заоблачные выси мысль еврейства». «Христианство только по видимости преодолело реальное еврейство». «Христианство возникло из еврейства... Оно снова превратилось в еврейство». «Практически еврейский дух удержался в самом христианском обществе и даже достиг здесь своего высшего развития». Все эти положения сегодня очень кстати, и в той борьбе, которая сегодня ведется, они делают для нас Маркса более ценным союзником, чем Иисус.

Отношение наших нынешних христиан к социализму различно. Некоторые из них напрочь отрицают социализм, и я надеюсь, что они именно на этом и сломают себе шею, поскольку идея социализма глубоко укоренилась в народе. Народ отнюдь не идеализирует реальный социализм, но превосходство самого принципа над другими общественными системами считает несомненным. Другая часть христиан лояльно относится к существующему строю и сетует только на официальный атеизм. Эта часть надеется, что на членов ЦК КПСС когда-нибудь, как на апостолов, снизойдет святой дух, и они, толкая друг друга, толпой побегут прямо из Кремля креститься в бассейне «Москва». Блажен, как говорится, кто верует, но вариант сомнительный. Атеизм не удовлетворяет духовные запросы общества – это сегодня совершенно ясно.

Религия необходима – но какая? Христианство? Только не оно! Да минет нас чаша сия! В том виде, в каком мы его сегодня имеем, оно совершенно неприемлемо. В том идеологическом лапсердаке, в котором оно сейчас красуется, просто неприлично появляться в обществе. Самое меньшее, что должны сделать христиане и без чего с ними вообще не стоит разговаривать, как с предателями нации и расы, – это деканонизировать ветхий завет и послания Павла, как предлагал сделать Лев Толстой. Кое-кто из христиан, я знаю, допускает такую возможность, но никто из них, я думаю, не осмелится выступить с подобным предложением – «свои» сожрут. А пока этого не будет сделано, будут восходить плевелы, вроде Меня и Зайцева, как восходили они с первых веков христианства на Руси, потому что «существуют прямые указания на существование в XI веке какого-то уклона в сторону иудейства даже в Киево-Печерской обители» (Е.В.Аничков. Язычество и древняя Русь. Спб. 1914. стр. 38). И пока это не будет сделано, не может быть с христианами никаких общих платформ и никаких компромиссов. Раз они возлюбили евреев больше самих себя, больше своего народа – пусть с ними и целуются, тем более, что те давно стоят с распростертыми объятиями наготове.

Кое-кто хотел бы сегодня спасти такой реформой Иисуса, «ариизировать» его. По моему, не стоит стараться. Черного кобеля не отмоешь добела. С Иисусом происходит то же, что мы очень часто наблюдаем в быту. Стоит одному еврею где-нибудь сесть начальником – и он тащит за собой весь кагал. Так и Иисус волочит за собой весь свой «богоизбранный народ», висящий на нем, как мешок на гвозде, и просто не существовавший бы без него, как мировая духовная проблема, а с чисто физической проблемой справиться было бы гораздо легче. Уберите гвоздь – и мешок упадет. Есть анекдот. Ксендз разговаривает с евреем. Еврей дразнит ксендза ограниченностью его возможностей. Ну, кем он может стать? Епископом, кардиналом, папой? Но не богом же! А наш один и туда пролез! Как говорит сивилла у Ницше:

Стал Рим большим публичным домом,

Пал Цезарь до скота, еврей стал богом...

Хочу, кстати, упомянуть, что с подобной же идеей «ариизации» христианства носился известный теоретик немецкого национал-социализма А. Розенберг. Вопреки сплетням, ползущим из еврейских кругов через книги, вроде «Утра магов» Повеля и Бержье, Гитлер и его окружение вовсе не практиковали какие-то тайные культы, не имели никакого отношения к масонам, кроме непримиримой вражды, были, на свой лад, христианами, и главная причина поражения Гитлера заключается вовсе не в том, что он был нехристианин, и не в том, что он был «социалист», а в том, что немцы впали в грех национальной гордыни и вообразили себя выше всех других народов. Идея эта – заведомый дьявольский соблазн и в равной мере губительна и для тех, кто считает себя «богоизбранным народом», и для тех, кто проповедует лозунги «народа-богоносца» и «Третьего Рима». Евреи, кстати, очень любят тыкать нас в эти лозунги и посмеиваться, вот, дескать, мы с вами два сапога пара. Но, к счастью, личные заблуждения монаха Филофея и Достоевского не стали у нас национальным мировоззрением, чем мы и отличаемся выгодно от евреев. Достоевский же заразился этим настроем, начитавшись еврейской библии, и прав Н.Бердяев, называющий мессианское сознание «реюдизацией христианства», а идею Третьего Рима – «несомненным элементом юдаизма на христианской почве» (Миросозерцание Достоевского, стр. 188). Москва – не Третий Рим и тем паче – не Новый Иерусалим. Москва есть Москва.

Если не реформа христианства, значит – замена его другой религией. Какой же? Этот вопрос задают особенно часто. Задают люди, не желающие и, по-видимому, не могущие думать, падшие на готовые рецепты. Что же, посмотрим, что мы имеем из готового. Христианство, как уже говорилось, в своей догматике стоит на плечах зороастризма, не зная этого. При таком сходстве именно переход к зороастризму был бы наиболее легким и безболезненным. В пользу такого перехода говорит активный, боевой, жизнерадостный характер зороастрийской религии, выгодно отличающий ее от других, высокая мораль, непримиримость ко лжи, более глубокое, чем в христианстве и в любой другой религии, проникновение в проблему зла. Но зороастризм – почти вымершая и очень мало известная у нас религия. Современная зороастрийская община в Индии замкнулась в себе и не вербует прозелитов. Священное писание зороастризма, Авеста, большей частью утрачено. Так что ежели даже вдруг мы и решили бы обратиться в зороастризм, мы не смогли бы этого сделать просто по техническим причинам, поскольку не нашли бы ни книг, ни учителей. Надо учитывать еще, что зороастризм в Иране, подобно буддизму в Индии, знаменовал уже разрыв с арийскими традициями, т.е. нарушение принципа органического развития.

Иное дело – живая религия великого народа, родственного и дружественного нам – народа Индии. Индийская религиозная литература несравненно богаче персидской и несравненно лучше известна у нас. Это огромный мир, поражающий своим внутренним разнообразием, мир, в котором можно найти практически все, что душе угодно, но нужно уметь искать и хорошо ориентироваться в этом мире, иначе недолго и заблудиться. Главная священная книга индусов – «Веды» – собрание религиозных гимнов и описание обрядов, характеризующих верования арийцев в тот период, когда они пришли в Индию, т.е. во II тысячелетии до нашей эры. Верования эти находились примерно на том же уровне, что и у древних славян и в античном греко-римском мире, но в отличие от последнего в Индии они на этом уровне не застыли. Напряженно работавшая на протяжении столетий мысль создала на основе первоначального политеизма четкую монотеистическую систему. Этот процесс завершился в «Упанишадах» – комментариях к «Ведам».

Необходимо предостеречь, что со временем религия ариев испытала и определенное замутнение, впитав в себя некоторые сомнительные культы неарийских туземных племен, (собственно, только плоды этого замутнения и будет правильно называть «индуизмом», т.е. религией, присущей одним индусам. «Веды» же имеют общеарийское значение). Сюда относится, например, культ Кришны («черного»). Если в Ведах бог Индра восхваляется за то, что он сокрушил «чернокожих», то позже один такой чернокожий оказался вдруг в числе самых популярных героев. Это позднейшее развитие мы обязательно должны учитывать и не хвататься за что попало. Нам ближе всего было бы движение «Арья самадж», основанное в 1875 г. Даянандом Сарасвати и имеющее миллионы последователей. Лозунг этого движения – «назад к Ведам», которые истолковываются, как чистый монотеизм.

Что касается буддизма, то он не имеет особых принципиальных отличий от других течений индийской религиозной мысли и выделяется среди них лишь тем, что не признает авторитета «Вед» и отрицает касты. Со временем родная индийская почва постепенно засосала буддизм обратно (то же, кстати, случилось с зороастризмом в Иране). При своем возникновении это была ягодка не слаще христианской, с тем же враждебным взглядом на жизнь, но впоследствии этот взгляд был преодолен не только на практике, но в догматике Махаяны – одного из двух основных направлений в буддизме. Произошло это благодаря новому приливу арийской крови. В Индию вторглись кушанские племена, ближайшие родственники славян, можно сказать, почти славяне, населявшие Синьцзян и вытесненные оттуда во II в. до н.э. гуннами. Кушанские цари, носящие почти русские имена, создали в первые века нашей эры могучее государство на территории Индии и соседних районов Средней Азии, а царь Канишка сыграл важную роль и в истории буддизма как организатор IV собора, сформулировавшего основные положения Махаяны.

Кстати сказать, если христианство только хвастается тем, что переделывает людей, а на самом деле восхваляемые им Владимир и Константин и после принятия новой религии остались теми же животными, что и были, то совершенно иную картину мы наблюдаем в Индии. Так, знаменитый царь Ашока, принявший буддизм в 253 г. до н.э. в самом деле разительно переменился, отказался от войн и стал справедливым и милосердным правителем. Это не случайность. Все исследователи индуизма в один голос отмечают его необыкновенную терпимость, отсутствие в нем понятия ереси и расколов и в то же время – умение сохранять единство в многообразии. Какая разительная противоположность многовековым христианским сварам и принудительному единогласию. К сожалению, индуизм долго оставался замкнутым в себе и не пропагандировал свои идеи во внешнем мире. Лишь в самом конце прошлого века эта изоляция начала нарушаться – возникает «Миссия Рамакришны», позже развертывает свою деятельность Ауробиндо Гхош. Но и здесь мы должны быть бдительными. Зная, чем чревато распространение арийской идеологии, ее враги активно занимаются подделками. Одна из них – т.н. «Агни-йога», в которой из-за индуистского обрамления торчат длиннейшие масонские уши: внушается мысль о необходимости «отрешиться от условностей народностей», о том, что все дозволено, о невидимом международном правительстве и о принадлежности многих махатм к масонам. Комментарии излишни.

Тоньше действует другая диверсионная группа, очень популярная сегодня на Западе – «Международное общество кришнаитского сознания», проповедующее культ Кришны (Чернобога, если употреблять старый славянский термин). Появление этого общества было запрограммировано еще в «Протоколах сионских мудрецов», где говорилось: «Наше царство будет апологией божка Вишну». Кришнаиты тоже уверяют, что национальное самосознание – это «болезнь», учат презрению к материальному миру и его делам. Кришнаиты – это голубая мечта Сиона: толпы гоев, превращенные в блаженных идиотиков, которые только тем и занимаются, что пляшут и распевают «Харе, Кришна».

Однако все эти шалости не должны пугать нас и отвлекать от сути. Мы должны вернуться к истокам арийской мудрости. Прежде всего, сегодня очень недостает авторитетной фигуры, которая могла бы сыграть роль посредника между двумя культурами. Рерих умер 30 лет назад, а гениальный провидец Даниил Андреев, скончавшийся в 1959 г., вскоре после освобождения из лагеря, остается неизвестным до сих пор. Пост полномочного посла вакантен, а может быть, нужно снарядить великое посольство, подобное тому, которое было некогда послано в Аркону за Рюриком, или тому, с которым ездил в Европу Петр I , откровенно заявлявший: «Аз есмь в чину учимых и учащих мя требую». Конечно, мы сегодня в Индии будем не только в чину учимых: нам необходимо отбирать, выяснять совместимость тех или иных идей с нашим историческим опытом и национальными традициями. Если индийские зороастрийцы выйдут из изоляции и тоже помогут нам в этом деле – тем лучше. Но конечный итог должен стать антиподом 988 году, реваншем за 988 год.

Индия сегодня для всей арийской расы – последний резервуар жизненных сил, в котором отмечается высокая биологическая активность, тогда как у западноевропейских народов и у русских она явно идет на спад. Индия – хранительница нашей исконной арийской идеологии, залог нашего грядущего духовного освобождения. Поэтому отношения между Индией и остальным арийским миром, между Индией и Россией имеют сегодня первоочередное значение. Даже и в чисто политическом плане, в целях совместного противостояния Китаю. Развитые страны арийского мира должны не разбрасывать свою помощь направо и налево, а направить ее в первую очередь в Индию, тому члену великой индоевропейской семьи, который в ней особенно нуждается. Членам семьи следует отдавать предпочтение перед посторонними. Индия же должна отблагодарить другие страны арийского мира и Россию, просветив их духовно, направить их на путь истинный, с которого они сошли 2000 лет назад, точнее, с которого их столкнули.

Нам говорят: но этого же не было никогда в России! Россия – и вдруг индуизм! Ну и что же, что не было? Не было – так будет! Мало ли чего у нас не было? Было время – и христианства (к счастью) не было, однако оно стало. Было время, когда мы и не слыхивали о марксизме, однако он победил. И потом – почему «не было»? Почему «индуизм»? Как раз было! И речь идет вовсе не об «индуизме», а об «аризме», о «славизме», не о принятии какой-то новой религии, а о возвращении нашей старой, родной, но не в примитивных, конечно, формах поклонения идолу Перуна, а в высшей форме богопочитания, арийской, в форме поклонений действительному Богу мироздания, а не еврейскому самозванцу. За христианами тысяча лет, да и та наполовину липовая. За нами – несколько тысячелетий. Посмотрим, что перевесит.

Говорите, обидно за предков? Да, обидно, конечно, но вины на них нет. Зато еще обидней и больней смотреть сегодня на тех русских людей, которые и теперь, когда многое тайное стало явным, когда открылись новые горизонты и появился новый враг, все еще не в силах стряхнуть с себя еврейское наваждение. Если они этого не сделают, им будет плохо. Если они этого – не сделают и будут когда-нибудь играть в России большую роль, нежели та, которую они играют теперь, будет плохо России.

Объективно сегодня христиане – передовой отряд еврейского нашествия, расчищающий дорогу грядущим «истинным хозяевам». И если мы не хотим прихода этих хозяев, то мы должны осознать со всей ясностью, что сегодня в духовной жизни христианство для России – национальная угроза. Или Россия – или христианство. Именно так – национальная угроза, а вовсе не «квинтэссенция русской души». Сводить национальное своеобразие русского народа к православию – подход совершенно неверный. Первыми в это заблуждение впали славянофилы. Но даже близкий к ним историк К.Н.Бестужев-Рюмин, правильно оговаривал: «Православие, как религия заимствованная, не может служить отличительным признаком народа» (статья «Славянофильское учение и его судьба в русской литературе»). В самом деле: ведь православные и греки, и румыны, и русские, и грузины, но сколь различны между собой и все эти народы! Значит, суть не в православии, его прихлебатели не там ищут истоки национального своеобразия. Основы русского характера, как и характера других народов, закладывались в глубокой древности, когда христианством еще и не воняло на Русской земле.

Н.Бердяев понимал, что «в первооснове... лежит исконное русское язычество», но сожалел, что оно «просветлено христианской правдой не до конца». «Русский народ в бытовой своей истории, как и всякий народ, «есть народ язычески-христианский». С этим бытовым язычеством Бердяев связывал «весь наш мракобесный, изуверский, реакционный национализм» (Н.Бердяев. Хомяков, стр. 14, 15, 17). Сегодня-то мы знаем цену этим эпитетам, ими и поныне клеймят каждое проявление русского патриотизма, и здесь Бердяев отнюдь не оригинален, он всего лишь достойный отпрыск антинациональной школы В.Соловьева, я хочу только обратить внимание на причиненные связи: «язычество» – патриотизм, соответственно христианство – антипатриотизм.

Пора кончать. Пора подводить черту. Тысяча лет, говорите? Именно. Побаловались – и хватит. Окинем прощальным взором пройденный путь. Христианство пришло в мир как еврейская идеологическая диверсия, имевшая целью подорвать духовные основы арийских народов. В разлагавшейся Римской империи эта диверсия увенчалась успехом. Новые, молодые народы, выступившие на историческую арену на смену Рима, не знали предыстории, не обладали иммунитетом и подхватили болезнь от Рима. В дальнейшем освобождение шло такими этапами: борьба светской власти против духовной (борьба императоров с папами), эстетическая оппозиция (Возрождение), осознание еврейско-арийского духовного антагонизма (Шопенгауэр, Ницше).

В России христианство до конца XIII века еще не обладало культурной монополией. Своей властью церковь обязана татарам, перед которыми она всячески пресмыкалась. В дальнейшем церковь примазалась к освободительной войне русского народа. Период христианской культурной монополии – XV-XVII вв. Освобождение Руси шло теми же этапами, что и на Западе: борьба светской власти против духовной (Дмитрий Донской, Василий Темный, Иван Грозный, Алексей Михайлович, как вершина – Петр I, покончивший с церковным засильем, когда церковь стала источником смут и национальной угрозы), затем – эстетическая оппозиция (Пушкин), теперь на очереди третий этап: осознание еврейско-арийского духовного антагонизма.

Автор: Анатолий Михайлович Иванов, статья написана более 30-ти лет назад  в 1978 году.

ПОСТСКРИПТУМ. А.М. Иванов употребил в статье несколько цитат Петра I, одна из которых содержит грубую логико-семантическую (не путать с грамматической) ошибку. Нужно особо подчеркнуть, что эту ошибку совершил не автор статьи, который всего лишь в точности переписал эту цитату, широко растиражированную в печатных и электронных СМИ. Эта логико-семантическая ошибка содержится в самом «первоисточнике» цитаты, а этот «первоисточник» явил себя миру в эпоху Романовых, когда немецкие историки Миллер и Ко вкупе с придворными жидомасонами и «заведующими» христианских библиотек, переписывали, искажали, сознательно коверкали и переворачивали с ног на голову все Славянские Летописи. На протяжении тысячелетий излюбленное занятие жидо-пастухов – редактировать «священные писания» и Летописи с целью контроля порабощённого сознания гоев-овец, поэтому придворные историки и жидо-христианские духовные чабаны (хранители библиотек) могли не только сжигать и уничтожать неугодные им писания гоев, но и тонко подменять понятия в летописных первоисточниках, менять местами слова в цитатах, «играть» синтаксисом и пунктуацией, ведь из теории информации известно, что один знак в предложении (вспомните классическое – казнить нельзя помиловать) или всего лишь одно слово может изменить весь смысл предложения на противоположный.

Итак, проанализируем весь абзац с двумя цитатами Петра I: «Небезынтересно вспомнить и слова Петра, сказанные им еще во время первой поездки в Европу бургомистру Амстердама, просившему разрешения для местных евреев селиться в России: «Ты знаешь своих жидов, а я своих русских; твои не уживутся с моими; русский обманет всякого жида». Петр и в этом вопросе следовал примеру своего великого предшественника Ивана Грозного, заявившего: «Жидам ездити в Россию с торгами не пригоже». И позже Петр оставался верен единожды занятой им позиции: «Я хочу видеть у себя лучше народы магометанской и языческой веры, нежели жидов: они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю его. Не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о сем ни стараются и как ближних ко мне ни подкупают».

Хорошо, что А.М. Иванов употребил в своей статье сразу две цитаты Петра I (потому что отдельная цитата с этой грубой ошибкой, растиражированная по всему Интернету даже не вызывает критического осмысления у глупого «пипла», хавающего «первоисточники» от Миллера и Ко как истину в последней инстанции) и ещё дополнительно привёл цитату Ивана Грозного, которые все вместе как бы создали диссонанс смысла между тремя цитатами, высветив логическое противоречие и грубую подмену понятий в первой цитате. И действительно, как русский может обмануть всякого жида?! Сама логика двух последующих цитат тут же противоречит и опровергает этот смысл и в следующей же цитате Петр I говорит: жиды плуты и обманщики. Как русский может обмануть всякого плута и обманщика?! Эта логическая ошибка «русский обманет всякого жида» вообще противоречит всей русской Летописи, ибо славяне никогда не были проходимцами (слово «еврей» произошло от слова «проходимец»), плутами и обманщиками, исконно русский архетип – это стремление к ПРАВедности и справедливости, русские всегда были «простодушными рабами» для жидов, а тут в цитате якобы самого Петра I всякий русский обманет жида-проходимца!!! Жидовский кагал из гайдаро-чубайсов даже в конце 20-го века вновь подтвердил вторую цитату Петра I о жидах-плутах и обманщиках (обманувших и разграбивших всю Россию) и наглядно опроверг первую – отредактированную цитату, в которой жиды-переписчики слова «русский» и «жид» поменяли местами ещё в эпоху Романовских книгоизданий.